Элегия о  тех матерях, какими мы так и не стали — 

«Элегия о  тех матерях, какими мы так и не стали» рождается из тоски по идеальной мягкости первичной связи между матерью и младенцем — мифической симбиотической диады — и рассматривает несоответствие между этим идеалом и частичной, порой болезненной, реальностью. Несоответствие между идеей материнства и её воплощением.

Первичная привязанность младенца несёт в себе скрытую надежду на исцеление собственной привязанности матери в её прошлом. Расставание с этой диадой становится и молчаливым примирением с тем, что останется несбывшимся.

Когда младенчество завершается, необходимо расстаться с мечтой о симбиозе. Происходит прощание и с самой возможностью когда-либо воплотить это.

В центре инсталляции — металлическая конструкция, в которой когда-то находилось грудное молоко. Теперь оно высохло, исчезло. Остались лишь следы, зафиксировавшие процесс преобразования.

Серия «Молочные оттиски» сохраняет следы вещества, высохшего на металлической пластине, — археологические остатки того, что могло бы быть. Эти тонкие, похожие на солевые осадки отпечатки свидетельствуют о мимолётном присутствии, о связи, которая не смогла сохраниться. Серия карандашных рисунков показывает крупные планы точки соприкосновения между грудью и губами, но в результате изменения масштаба и фрагментации, образ некогда тёплый и нежный отчуждается и превращается в нечто отдалённое, как абстрактный, недосягаемый пейзаж. Идеал симбиоза присутствует лишь в моменте, во фрагменте — образ, существующий в сознании, но ускользающий из реальности.

Звуковые работы усиливают напряжение между идеалом и реальностью: механический, монотонный шум молокоотсоса контрастирует с едва слышными, хрупкими звуками капель молока.

Выставка не стремится воссоздать то, что не случилось, а предлагает попрощаться. Это пространство элегии и художественного ритуала — прощание с идеальным материнством, которого не было, которое мелькнуло на мгновение и исчезло, — и возможность остаться с тем, что есть: с ранимой, но живой реальностью, где мечта оставляет тонкий след надежды